Борис КОРНЕВ
«Запахи прошлого…»
(Эпикриз)
Эссе
Что за год такой! Хотя… Наверное, это не он, это я такой. Генетический кризисник. Случись что, я тут как тут! Всегда и везде объявляюсь, когда жуть какая-нибудь появляется.
В 72-м после полного солнечного затмения четыре месяца качаюсь в штормовом море Бофорта. Сквозь всеобщую и перманентную тошноту ищу в Арктике новое подводное течение… «Фиг»! И ведь нельзя! Кромка льда подберётся к берегу мыса Барроу, и не выйти из этого чужого моря… Еле-еле успели!
Потом «прыгающая»… Придумали, понимаешь, на самолетике весь бассейн арктический облететь, раз сто сесть на лёд, взять воду с разных глубин и, глядишь, течения новые найдешь! В общем, это чтобы не на льдине дрейфовать целый год, как Папанин и не на айсберге, как Чилингаров. Дали четыре самолетика с красным хвостом, чтобы видеть его из далека … Это, когда улетит, а ты остался… Дырку просверлил, а оттуда столб воды! Значит лёд тонкий и самолетику надо сваливать! А ты уж потом увидишь вдали красный хвост, туда и иди… Угробили все. Это, когда он не успевает улететь и проваливается под лёд… Удовольствие называется — «Первичная посадка на лёд неизвестной толщины». А что? Зато час полета — три шестьдесят, как бутылка «Московской», каждая посадка — червонец… А ещё червонец за день на льдине, где аэродром, плюс штормовые, гробовые … Как все толково продумано!.. Через год – Чили. Правительственный переворот. Группа из двадцати комсомольцев прилетает в город Вальпараисо для организации вывоза наших студентов. Всех арестовывают, связывают руки и бросают в трюм небольшого советского торгового судна. Как бы, вернули на Родину… Там лежат друг на друге двое суток. Нестерпимый смрад от смеси соляры, духоты и мочи… Из того места на берегу, откуда все это время доносились истошные крики, местные солдаты приводят капитана судна и ещё пять матросов. Все избиты, на рубашках пятна крови. Отплыли на Кубу. Так никаких студентов и не вывезли…. В общем, опять «Фиг»! Сами еле-еле выбрались. И, ведь, никто ничего не знает! Время такое: новости на телегах развозили в железных клетках… Помню, в восьмидесятом самолёт разбился под Ленинградом. По приказу партии хожу по квартирам и
сообщаю родственникам о… Ну, вы понимаете о чём. До сих пор удивляюсь, как не прибили меня эти самые родственники погибших. Слава Богу, что мне только три квартиры достались!
В 83-м вонючий сарай на краю Кандагара с забитыми окнами и ямой вместо туалета. Одна табуретка перевернута, на ней керосиновая лампа, а сверху на ножках тряпка, чтобы прикрыть свет. На другой табуретке печатная машинка «Аурика»…
Тщетно стараюсь плодить инструкции о том, как примерИть Хальк и Парчам – две враждующие части правящей партии. Опять-таки «Фиг»! Одно радует: из щелей забитого железными листами окна, как туман поутру, постоянно стелется аромат моего жилища. Ни одна собака не сунется!
В 90-м два месяца в Тель-Авиве. Этакая бизнес-разведка! Пытаюсь постичь, как управлять в условиях бардака и неопределённости? Жара, ещё не кончилась «Война в заливе», стреляют, нестерпимый запах гари и пота… Вот уж самое время изучать объекты интеллектуальной собственности!
Август 91-го. Как раз те три дня исполняю обязанности директора первого в стране акционерного общества. На стенах листовки с разными призывами, тусовки, крики… В рабочее время, нарушая всё и вся, выпускаю работников через проходную института. Они зачем-то шли на Дворцовую площадь… Думаю, щас «Аврора» бахнет, и все побегут за матросами… Оказалось – опять революция! Мы победили! Кто мы? А вот, как говорил Талейран, завтра и решим… Всё-таки меня в пионеры принимали именно на этом крейсере.
Двухтысячный. Москва с терактами на Тверской и в троллейбусе у кинотеатра «Россия». Конечно же, я рядом! По скверной привычке в рабочее время гуляю в скверике около кинотеатра и мучаюсь вопросом, как же все-таки примерИть на этот раз троих бывших друзей, сдуру решивших стать акционерами созданного ими банка, а заодно и сам банк спасти – не платить мошенникам по липовому векселю?
Позднее нечто похожее происходит в Питере. И надо же, как спланировали, гады! Именно когда я проезжаю мимо «Техноложки». Хорошо, что метро большое и там много всяких линий! В общем, затерялся… Но до сих пор, нет-нет, а чувствую якобы «несуществующий» запах гексогена…
17-й год, октябрь – Барселона. Опять революция? Да нет! Пока только снова взрыв! Совсем рядом с домом, где я жил. Даже стёкла в окнах загудели… Уже через месяц под этими же окнами полиция из Мадрида водомётами и резиновыми пулями разгоняет очереди голосующих на референдуме за независимость. Всю ночь в ушах вой сирены машин скорой помощи…
А недавно умудрился присутствовать во время жуткой трамонтаны в Перпиньяне и урагана «Лесли» под Лиссабоном. Честно, не хотел! Помню, моя машинка несётся по автостраде между падающими и уже поваленными деревьями и подпрыгивает как блоха. И только один простой до невозможности вопрос гложет моё сознание: «Есть справа от меня огромная фура или её там уже нет?»
Вот и теперь… То ли високосный год, то ли мой, юбилейный… Здесь, в королевстве, как общий несменяемый фон бытия, уже который месяц грохот от отбойного молотка! Кто-то сильно хочет сковырнуть ненавистную всем скалу… А рядом, в Барселоне, демонстрации. Опять хотят независимости. Перекрыт проспект «Гран-Виа». Ночью, как и два года назад, жгут авто и мусорные баки. В воздухе пахнет «духами»… Миллионы жителей с разноцветными шариками и стуча сковородками, несколько дней топают в Барселону со всей Каталонии… Ну, эти хоть со своими туалетами! Этакое соединение упорства с принципиальной, внутренне мотивированной презумпцией ненасилия.
На два дня улетел в Париж… Там «жёлтые жилеты»! Оккупировали, понимаешь, Елисейские поля, а ночью, как и в Барселоне, одинаково настырно жгут и авто, и магазины, и мусорные баки… Ну, куда утомившемуся пенсионеру-кризиснику укрыться? Может, хочешь в музей? «Фиг»! Лувр и Эйфелева башня закрыты, Нотр-Дам после пожара так и стоит без шпиля. Вместо него какой-то кран торчит. То и гляди упадёт… Весь транспорт бастует. Утром люди идут на работу по грязным тротуарам плотными рядами, как зэки на зоне…
Мой обратный рейс отменили. Мол, ты же любишь бардак и неопределённость! Вот и любуйся, балдей и купайся в них!
Вернулся. А тут ураган. В отличие от португальского этот «Глория» называется. Трещат и падают деревья, рядом от удара молнии горит лес… Всюду шумят и мигают огни спецтранспорта. Ни света, ни тепла, ни мобильной связи… Дождь заливает всё, что возможно. Даже крышки люков выпрыгивают из-под асфальта дороги. Ничего так?!
Только убрали поваленные деревья – другое безобразие! Пандемия! Выход на улицу – полторы тыщи евро! В магазин и аптеку – только один и только в маске и в перчатках! А их нигде нет… Во как! Это значит – отдай шестьсот! Вернулся домой – жди две недели! Вдруг «Он» всё-таки вцепился в тебя и теперь настырно лезет прямо в лёгкие, обманывая всех и вся на своем пути.
Третий раз отменяют рейс в Питер. Не дождаться! Придётся пешком с чемоданом переходить границу где-нибудь под Нарвой. Так ведь опять эти ужасы! Именно в это время магнитные бури, парад планет, полнолуние и тут же лунное затмение. А главное, только в эти два дня июля в Таллин впускают пассажиров из Барселоны без двухнедельного карантина где-нибудь в госпитале…
Какой-то сюр! Вот-вот поднимется тяжёлый пыльный занавес, и начнется следующий акт всеобщего представления… Какого? А конец «плохого» почти всегда начало «хорошего»! И в жизни, и в словах. ПлоХОрошо…
Зато! Зато вокруг Барселоны вереск цветёт круглый год. Я знаю, – он исцеляет от любой жути. А «ландыши» растут прямо на земляничном дереве… Это же совсем другое дело! И аромат – тоже. Даже в грязном и бастующем Париже я отыскал самую узкую улочку города, где одно время жил и творил Бодлер. Вот кто умел в любом кошмаре отыскать крупицы прекрасного! Здесь же, «на хуторе» близ Ситжеса, хоть и преследует всех и всюду древнее дерево «Фига», а мой Масик таки нашел себе подружку Эмму…
Хоть будет, что вспомнить!
Но вот ведь напасть какая! Почему-то всегда сперва запахи ощущаю. А уж потом воскресают факты.